Владимир Малик - Посол Урус-Шайтана [Невольник]

Заметив, что болгары двинулись назад, неизвестный припал к земле, подождал, пока затих шум шагов, и поднялся на ноги. В этот миг его схватила за ворот твёрдая рука.

— О аллах! — вскрикнул незнакомец.

— Ты кто? — спросил Звенигора. — Что здесь делаешь?

В ответ незнакомец выхватил кинжал. Но Звенигора опередил и ударил ятаганом меж лопаток. Тот вскрикнул и, падая на землю, выпустил из рук оружие.

На крик прибежали болгары. В это время вышла луна, и Звенигора увидел, что один из них был молодой сухощавый юноша, а другой — полный великан в белом кожушке без рукавов.

— Это ты, руснак? — удивился Момчил, узнав Звенигору. — Что здесь произошло? Кого ты убил? Как ты очутился здесь?

Звенигора поведал о своём приключении и, заканчивая рассказ, толкнул ногой труп незнакомца.

— А кого убил, не знаю.

Момчил перевернул неизвестного, заглянул ему в лицо.

— Ба, да это Василёв, стражник с Каменного брода. Помак. Плохой и злой человек!.. Он, наверное, следил за нами. Драган, — обратился старик к юноше, — вам надо немедленно уходить отсюда. Как знать, нет ли здесь поблизости отряда стражников или янычар.

— А разве вам, бай Момчил, не угрожает опасность? — спросил в ответ Драган. — Я за вас беспокоюсь.

— Ты хочешь сказать — за Марийку, хитрец, — улыбнулся в седые усы Момчил. — Не бойся! Пока вас не поймают, нам бояться нечего. Спроважу эту собаку в море, никто и не узнает, куда он делся.

— Я наведаюсь к вам через несколько дней, бай Момчил, — произнёс Драган. — После горы Орлиной Дундьо сам поведёт мулов дальше. Там уже безопасно. А я возвращусь сюда.

— Как хочешь, — ответил Момчил и попросил великана-толстяка: — Дундьо, помоги мне отнести эту падаль к берегу. Я привяжу к его шее камень и сброшу подальше от берега в море.

Момчил начал было поднимать тело стражника, но Дундьо опередил его. Схватив в охапку, будто куль соломы, бегом помчался к берегу. Через несколько минут вернулся. Переводя дух, сказал густым басом:

— Уже.

— Отнёс?

— Закинул.

— Как — закинул? Куда? — встревожился Момчил.

— В море. Взял за ноги, раскрутил и забросил. Только булькнуло!

— Эх, что ж ты наделал, Дундьо! — вскрикнул Момчил. — Его же прибьёт к берегу!

— Не прибьёт, — мрачно ответил великан.

— Уж если Дундьо закинул, то не прибьёт! — засмеялся Драган. — Он наверняка шуганул его на самую середину моря.

Взяв мулов за поводья, парни попрощались и исчезли в темноте. Марийка хотела проводить их, но Момчил остановил:

— Не ходи! Надо скорее домой. Боюсь, что Василёв не один здесь шатался, — и обратился к Звенигоре: — А ты, парень, смельчак! Спасибо тебе!

3

До утра уже никто не заснул. Все собрались в просторной комнате хижины и при свете восковой свечи на все лады обсуждали, что им делать дальше. Спыхальский встревожился и предлагал немедленно скрыться в горы. У Звенигоры созревал другой план. От Момчила он узнал, что до Бургаса можно добраться по морю в лодке. А оттуда до Рудника, где должен был находиться брат Серко, рукой подать.

Однако об этом он пока что помалкивал.

Через открытые двери доносились стоны Якуба. Златка поминутно бегала к нему, давала пить или поправляла постель. Её гибкая фигурка то появлялась в полуосвещённой комнате, то исчезала в густой темноте кухни. Звенигора поймал себя на мысли, что завидует Якубу. Хотелось, чтобы Златкины руки поднимали его голову, чтобы она ему подносила глиняную кружку с холодной ключевой водой. Арсен уже сознавал, что в сердце входит сладкое, пьянящее чувство, и это больше всего волновало его. Перед глазами все время стояла Златка. Даже во сне. Потому и мучился сейчас казак, не зная, на что решиться: остаться здесь, чтобы иметь возможность защитить Златку, или ехать в Бургас вызволять Нестора Серко.

Начало светать. Порозовел край неба над морем. Марийка готовила завтрак, застелив стол новой вышитой скатертью. Момчил вытащил из погребка бочонок ракии. Ночной подвиг Звенигоры растрогал старика и рассеял его сомнения относительно беглецов. Поднимая вверх чашу, Момчил торжественно произнёс:

— Пью за здоровье храброго юнака[73] Арсена… За ваше возвращение на родину, другари! Чтоб ни один турок не перешёл вашей дороги!

Из кухни снова донёсся стон Якуба.

— Кроме нашего друга Якуба, — добавил Звенигора. — Ибо не каждый вашенец[74] — приятель, бай Момчил, и не каждый турок — враг… Бывает свой хуже татарина: продаст и деньги пересчитает…

Он опрокинул чашу. Ракия была ароматная, настояна на каких-то горных кореньях.

Момчил тоже выпил и крепкими белыми зубами откусил кусок жареной баранины. Когда Златка снова вышла к Якубу, он сказал:

— Это так, хлапе[75]. Но я никак не пойму, почему вам так дорог этот турок и турчанка.

Звенигора вытер ладонью рот.

— Теперь нам нечего скрывать, бай Момчил. Якуб — наш друг. Он вместе с нами участвовал в восстании против спахии, который держал его в темнице. И никакой он не купец… Мы вместе бежали через море к нам домой. А буря прибила фелюгу к Болгарии. Вот почему мы очутились здесь. Теперь наша судьба в ваших руках, бай Момчил. Захотите с Марийкой помочь нам — великая благодарность, не захотите — мы сразу же уйдём в горы. И Якуба понесём с собой. Мы не можем его бросить.

Момчил отрицательно покачал головой.

— Что ты, другарь! Болгары от дедов, прадедов честные люди! Честные и добрые. За добро они никогда не платят злом. Пусть Якуб с дивчиной остаются у нас в хижине. А вы скройтесь в горах, пока он поправится…

— Прятаться в горах я не буду. Мне надо добраться в Бургас, а оттуда до Рудника.

— До Рудника? — переспросил Момчил. — Я бывал там с Марийкой. Но что вынуждает тебя, Арсен, ехать туда?

— Я должен там разыскать одного невольника и выкупить его. Если сможешь, бай Момчил, дать мне лодку, чтобы доплыть до Бургаса, я буду тебе очень благодарен.

— Но один ты не справишься в дороге.

— Мне поможет пан Мартын…

— Конечно, — буркнул Спыхальский, встопорщив усы.

— Я не о том, — возразил Момчил. — Вы чужеземцы, и вас очень быстро схватит стража. Если так надо, тогда лучше мне пойти с вами. Я знаю дорогу, порядки…

— Нет, дедуся, — вмешалась Марийка, внимательно слушавшая беседу, — если на то пошло, то поеду я. Кто знает, сколько дней уйдёт на эту поездку, а тебе нужно быть дома. Разве ты забыл, что днями приплывает стамбульский гость? Да и Драган вскоре вернётся…

— И правда, — задумался Момчил. — Не смогу я ехать. Придётся тебе, Марийка, проводить наших гостей.

Звенигора недоуменно глянул на девушку. Момчил перехватил его взгляд: